Она бежит по мокрому асфальту; чувствует страх от того, от чего убегает и небольшую радость от того, что ей совсем немного осталось. 

И тут вдруг – остановка.

Потому что поняла вдруг, что не знает, от чего бежит; куда бежит; от этого стало ещё страшнее, чем было до этого.

Небольшая токийская улочка во время, когда нельзя сказать точно, поздние сумерки ли сейчас или ранний рассвет; небо затянуто интересными облаками, интересного, тёмно-сиреневого цвета, и, окутывая всё вокруг, пропитывает воздух ароматом сырости.

Одна мысль. Вторая мысль. Третья мысль. Мысль мысль мысль, а почему мысли, когда они вроде бы не нужны сейчас; и мешаются в голове в беспорядочной оргии. О чём? Невозможно понять, слишком много. Превращаются просто в один большой шум, который должен исчезнуть, достигнуть какого-то предела. И поэтому просто предоставила их самим себе – извращайтесь, ликуйте в этой безумной оргии, пока не достигните оргазма и не згините.

А думать – меньшее, что хотелось сейчас ей. Она поглубже вдохнула воздух пустующей улицы, заплакав.

Всё, что она делала, и всё, что она делает, всё то, что окружает сейчас – а если вдруг сон? И одно сейчас – и она видит! – поглощает другое, и, сплетясь вместе, образует нечто новое и нечто большее, чем предстают перед глазами. Система; система, объединяющая всё вообще, и то, что ворон прекрасный сидит сейчас здесь перед нею, императорским взором смотря на неё сейчас, как-то, - должно же быть так! – связано с тем, что только что она убила лучшую подругу.

«Разве? О, Боги, неужели так? Я? Я не могла! И я не помню ничего, а нельзя же – первой мысли! Верить… я убежала не от этого…»

 Но руки в крови говорят обо всём.

«Но ведь… Ты свидетель, Небо!»

И она подняла взор к бесконечному Пространству вверху; и Пространство это, услышав последующую, кажущуюся более риторической, просьбу подтвердить слова напуганной – её, сейчас, бедной, - в ответ: бесшумный гул, и всё тело её пронзила дрожь, кажущаяся такой же бесконечной, как и безучастное, но – о, какое ещё участное! – Небо.

Дома, небо, деревья, земля, - перемешалось всё. То, что было внизу, стремилось вверх теперь; всё, что было внизу стремилось вверх, и это был идеальный союз, и это была идеальная алхимия.

Да. Небо низверзнулось.

Айми вспомнила всё.

Правда была ещё страшнее.

                         Достала нож и вскрыла вены.